Михаил Майзульс, преподаватель Центра исторической антропологии им. М. Блока, РГГУ
Евреи и христиане в Средние века: образы границ и границы образов
Границы существуют для двух вещей: для того чтобы разделять (территории или группы) и для того чтобы их нарушали. Идея границы как пористого пространства, где происходит движение в обе стороны, столь же важна (хотя обычно не так очевидна), как образ сплошной границы-преграды.
Историю иудео-христианских отношений в Средние века можно разложить на множество нарративов об укреплении границ (христианские дискурсы об иудаизме и иудейские дискурсы о христианстве; юридические нормы и повседневные ограничения, благодаря которым христианское большинство дискриминировало и изолировало иудейское меньшинство; теории и практики, предназначенные, чтобы поддерживать религиозную, этническую и телесную чистоту; вербальные и визуальные дискурсы ненависти и т.д.), а также об их проницаемости или подвижности (добровольные и насильственные обращения; контактные зоны и культурные трансферты; различные формы повседневного взаимодействия и пр.).
Наряду с географическими или пространственными границами в макро- (география еврейских миграций и череда изгнаний) и микро-масштабе (стены еврейского гетто внутри христианского города и микро-география повседневных контактов между евреями и христианами), существует множество границ, которые проложены в мире воображаемого, но активно влияют на повседневные практики и восприятия.
Мы поговорим о тех границах, которые пролегали между евреями и христианами в средневековой христианской иконографии; о том, как христианские образы (прежде всего, статуи и фрески Христа, Богоматери и святых), структурировавшие сакральную географию средневекового города, прокладывали границы между христианами и иудеями (и другими иноверцами); а также о том, как эти образы становились катализатором регулярных конфликтов между их почитателями (католиками) и иконоборцами (евреями, а XVIв. вдобавок к ним – протестантами).
Лекция 1
Подвижность знаков. Средневековая христианская иконография изобилует образами евреев: от ветхозаветных пророков, которые, в христианской интерпретации, предвозвестили воплощение Христа, до современных (т.е. средневековых) иудеев, которые не признали Христа мессией и чаще всего выступают в изобличительно-негативных контекстах. Исследователи много писали об особых «еврейских знаках» (от элементов одежды до физического уродства), которые позволяют идентифицировать иудеев на изображении, а также часто (в Позднее Средневековье гораздо чаще, чем в Раннее), демонстрируют их духовную слепоту и связь с дьяволом, противопоставляют зрячую торжествующую Церковь и слепую поверженную Синагогу.
Однако многие из этих знаков вовсе не так однозначны, как порой кажется, и их значение менялось со временем. Один из таких примеров – т.н. еврейская шапка (pileuscornutus). Если в иконографииXIIIв. мы еще находим изображения апостолов в таком уборе (т.е. одетых как современные иудеи), на исходе Средневековья такие примеры почти не встречаются, т.к. значение символа окончательно смещается в сторону изобличительно-
Мы поговорим о том, насколько знаки бывают подвижны и неоднозначны; почему «еврейские» черты лица не всегда означали евреев и о том, что в средневековой христианской иконографии общего между евреями и «сарацинами» (мусульманами).
Лекция 2
Знаки перехода. На серии миниатюр 1270-х гг., иллюстрирующих «Кантиги Девы Марии» (сборник песнопений во славу Богоматери, написанный кастильским королем АльфонсомX или при его дворе), перед нами предстает история о еврейском мальчике, который однажды вместе приятелями-христианами принял причастие. Узнав об этом, взбешенный отец кинул его в печь, но Дева Мария его спасла, после чего он с матерью принял крещение, а отец, чуть не ставший убийцей сына, сам был сожжен. Это одно из многочисленных в Средневековье чудес, которое демонстрирует силу причастия и торжество христианства над иудаизмом.
Характерно, что до обращения, мальчик, как и прочие иудеи на миниатюрах кодекса, был изображен с длинным крючковатым носом, а после крещения его нос явно уменьшился, а лицо стало походить на лица христиан, нарисованных рядом. Эта визуальная «ринопластика», на взгляд мастера, создавшего миниатюру, и его зрителей-современников, вряд ли должна была восприниматься буквально – преображение черт лица было призвано символизировать духовное преображение.
Мы поговорим о подобных знаках перехода, об иконографии «хороших» евреев и
Лекция 3
Идолопоклонники и иконоборцы. Одна из конфликтогенных сфер, вокруг которой в Средневековье велась полемика между христианами и иудеями, – это культ образов, идолопоклонство и иконоборчество. Иудеи обвиняли католиков в идолопоклонстве (впрочем, в католическом дискурсе иудеев, несмотря на строгость иудаизма в этом вопросе, тоже обвиняли в почитании идолов).
В многочисленных рассказах о чудесах (возможно, и в реальном опыте религиозного сосуществования) евреи периодически покушаются на христианские образы или пытаются ими завладеть: одно из традиционных обвинений против евреев, наряду с кровавым наветом, – это надругательство над распятием. Весть или слух о поругании изображений Христа, Богоматери или святых часто становились предлогом для антиеврейских выступлений и погромов, выпуская наружу накопившееся напряжение и ненависти к евреям.
Однако с XVI в. случаи святотатства или осознанного иконоборчества стали одной из важнейших болевых точек на еще одной границе: между католиками и протестантами. В 1528 г., меньше, чем через десять лет после того, как в Париже, появились первые брошюры Лютера, на углу Еврейской улицы (но без всякой связи с евреями) кто-то из протестантов изуродовал статую Богоматери, отбив головы Деве Марии и младенцу Христу, которого она держала в руках. Статуя была торжественно заменена на серебряную, через город прошла покаянная процессия, в которой принял участие король Франциск I, и вскоре на «лютеран» обрушились первые репрессии. На протяжении Религиозных войн, охвативших Францию во второй половине XVI в., реальные или вымышленные акты иконоборчества регулярно разрывали повседневность общин, где бок о бок уживались протестанты с католиками, и приводили к всплескам насилия – и так происходило во многих концах Европы.
Мы посмотрим на то, как в Позднее Средневековье и Раннее Новое время конфликты вокруг сакральных образов поддерживали напряжение на «границах» между христианами и евреями, католиками и протестантами и попытаемся сравнить эти два случая.
Библиография
Дмитриев М.В. Антииудаизм и антисемитизм в православных культурах Средних веков и Раннего Нового времени // Евреи и христиане в православных обществах Восточной Европы. М., 2011.
Земон Дэвис Н. Обряды насилия // История и антропология. Междисциплинарные исследования на рубеже XX-XXI веков. СПб., 2006.
Коннелл У., Дж., Констебл Дж. Святотатство и воздаяние в ренессансной Флоренции. ДелоАнтониоРинальдески. М., 2010.
Трахтенберг Дж. Дьявол и евреи. Средневековые представления о евреях и их связь с современным антисемитизмом. М., 1998.
Bartholeyns G., Dittmar P.-O., Jolivet V. Image et transgression au Moyen Âge. P., 2008.
Blumenkranz B. Le Juif médiéval au miroir de l'art chrétien. P., 1966.
Camille M. The Gothic Idol. Ideology of Image-Making in Medieval Art. N.Y., 1989.
Christin O. L'iconoclasme huguenot: «Praxis pietatis» et geste révolutionnaire // Ethnologie française, nouvelle serie, 1994, T. 24, № 2.
Christin O.L’espace et le temps, enjeux des conflits entre les confessions // Boudon et F. Thélamon J.-O. (eds.). Les chrétiensdans la ville. Rouen, 2006.
Elukin J. Living Together, Living Apart: Rethinking Jewish-Christian Relations in the Middle Ages. Princeton, 2007.
Freedberg D. The Power of Images. Studies in the History and Theory of Response. Chicago; L., 1989.
Asselt W., van, Geest P., van, Müller D., Salemink Th. (eds.).Iconoclasm and Iconoclash. Struggle for Religious Identity. Second Conference of Church Historians Utrecht. Leiden, Boston, 2007.
Lipton S. Images of Intolerance: The Representation of Jews and Judaism in the Bible moralisée. Berkeley, 1999.
Marchal G.P. Jalons pour une histoire de l’iconoclasme au Moyen Âge // Annales. Histoire, Sciences Sociales, 1995, № 5.
Mellinkoff R. Outcasts. Signs of Otherness in Northern European Art of the Late Middle Ages.2 vol. Berkeley; Los Angeles; Oxford, 1993.
Merback M.B. (ed.). Beyond the Yellow Badge Anti-Judaism and Anti-Semitism in Medieval and Early Modern Visual Culture. Leiden, Boston, 2008.
Michalski S. Reformation and the Visual Arts: The Protestant Image question in Western and Eastern Europe. L., N.Y., 2003.
Moore R.I.The Formation of a Persecuting Society: Power and Deviance in Western Europe, 950-1250. Oxford, N.Y., 1987.
Po-chia Hsia R., Lehmann H. (eds.). In and Out of the Ghetto: Jewish-Gentile Relations in Late Medieval and Early Modern Germany. N.Y., 1995.
Schreckenberg H. The Jews in Christian Art: An Illustrated History. N.Y., 1996.
Strickland D. Saracens, Demons, and Jews: Making Monsters in Medieval Art. Princeton, 2003.
Wirth J. L’Image à la fin du Moyen Âge. P., 2011.
Wistrich R.S.Demonizing the Other: Anti-Semitism, Racism and Xenophobia. Jerusalem, 1999.